Рассматривая и сопоставляя статьи 166 и 167 УК РБ, можно сделать вывод, что составы данных преступлений соотносятся между собой как общий (насильственные действия сексуального характера) и специальный (изнасилование). Их признаки и элементы совпадают полностью или частично. Будучи идентичным с изнасилованием по субъективной стороне, квалифицирующим и особо квалифицирующим признакам, состав насильственных действий сексуального характера с точки зрения объекта, объективной стороны и субъекта по своему объему и содержанию явно шире [1, с. 7].  

Основным непосредственным объектом изнасилования является половая свобода лиц женского пола, под которой понимается их право самостоятельно решать  - вступать или не вступать в половую связь, выбирать полового партнера и условия совершения полового акта [2, с. 139]. В отличие от изнасилования основным объектом насильственных действий сексуального характера признаются половая свобода и половая неприкосновенность любого человека, невзирая на его половую принадлежность [1, с. 7].  

Объективную сторону состава, предусмотренного ст. 167, составляют всевозможные иные противоправные способы удовлетворения сексуальных потребностей, кроме изнасилования (ст. 166 УК). К ним в диспозиции ст. 167 отнесены: мужеложство, лесбиянство и иные действия сексуального характера.  

Субъектом насильственного мужеложства выступает только мужчина, лесбиянства – только женщина, иных форм – как мужчина, так и женщина. Субъектом же изнасилования может быть только лицо мужского пола. Отсюда можем выделить различие и по потерпевшим: потерпевшими от насильственных действий сексуального характера могут быть лица как женского, так и мужского пола, потерпевшими же от изнасилования могут быть исключительно лица женского пола [3, с. 111]  

Несмотря на некоторые сходства и различия данных составов встает спорный вопрос о правильной квалификации данных видов преступлений. По мнению некоторых авторов, уровень общественной опасности таких преступлений как изнасилование и насильственные действия сексуального характера равноценен, что можно увидеть исходя из сопоставления их санкций. Я не могу полностью согласиться с данной точкой зрения, так как считаю, что уровень общественной опасности изнасилования намного выше уровня общественной опасности насильственных действий сексуального характера.  

Во-первых, самой природой предусмотрено, что последствием полового акта является беременность, таким образом, при изнасиловании женщина ставится под угрозу нежелательной беременности или вообще утраты детородных функций, не говоря уже о рождении ребенка с психическими отклонениями.  

Во-вторых, нежеланный ребенок рожденный после изнасилования изначально несет в себе отпечаток изгоя как в семье, так и в обществе. Чаще всего он является постоянным напоминанием матери о произошедшем изнасиловании, именно это нередко приводит к тому, что такие дети пополняют ряды беспризорников и преступников.  

В-третьих, стоит обратить внимание не только на физические, но и на психологические последствия изнасилования. После него женщины часто замыкаются в себе, у них появляется чувство страха и даже отвращения к мужчинам, они начинают видеть в людях противоположного пола потенциальных преступников. А такие последствия в будущем могут лишить женщину и семьи, и детей [3, с. 110].  

Подводя итог всему вышеизложенному, можно сделать вывод, что изнасилование имеет более высокую степень общественной опасности по сравнению с насильственными действиями сексуального характера. Именно поэтому, я полагаю, что наказание за изнасилование должно быть более строгим, нежели за насильственные действия сексуального характера, например, путем увеличения предельных сроков наказания за изнасилование.