ценная бумага и бездокументарная ценная бумага
Необходимость анализа понятия «ценная бумага» обусловлена тем, что оно является обобщающим для целой категории объектов гражданского права, охватывающим понятия акции, облигации, коносамента, складского свидетельства, чека, векселя и иных подобных объектов.
Национальное право всех государств – участников СНГ использует указанный термин, но единого определения ценной бумаги не существует как в законодательстве, так и в правовой доктрине. Все разнообразие легальных и доктринальных подходов к определению этого понятия в конечном итоге можно свести к трем основным:1) ценная бумага трактуется как документ, выражающий обязательственные права; 2) ценная бумага рассматривается как совокупность имущественных прав; 3) понятие ценной бумаги легально не определятся, но при этом законодательство содержит дефиниции их отдельных разновидностей. При этом ни один из этих подходов в настоящее время не используется в чистом виде.
Первый подход к определению правовой природы ценной бумаги состоит в рассмотрении ее как документа выражающего обязательственные права. Он основан на теоретических разработках германских ученых-юристов XIX века Jacobi и Brunnera. Эти ученые определяли ценную бумагу как документ, «предъявление которого необходимо для осуществления выраженного в нем права» [3, с.182]. Эта теоретическая конструкция оказала впоследствии серьезное влияние на доктрину и законодательство европейских стран. Например, Л. Эннекцерус высказывал мнение, что ценная бумага имеет место тогда, когда имущественное право «длительно связано с документом, так что… продолжение существования и осуществления зависит от правовой и фактической власти распоряжения документом» [61, с.26].
Точка зрения на ценную бумагу как документ, выражающий субъективные гражданские права, была господствующей и в советской правовой науке. Например, по мнению М.М. Агаркова, «ценной бумагой называется документ, предъявление которого необходимо для осуществления того права, которое в нем выражено» [3, с.139]. В дальнейшем это определение воспроизводилось без существенных изменений в учебной [23, с.86; 24, с.280] и справочной [62, с.756] юридической литературе советского периода. Аналогичной позиции придерживается и большинство современных исследователей. Например, в работах Е. Ю. Трегубенко [56, с.6] и В.Б. Чувакова [59, с.5] высказывается мысль, что ценная бумага – документ, предъявление которого необходимо для реализации (осуществления) воплощенного в нем субъективного гражданского права. По мнению С.Г. Абрамова ценная бумага это «оборачиваемый документ, удостоверяющий с соблюдением предусмотренной формы и установленных реквизитов имущественные права, осуществление (реализация) которых возможно только при предъявлении его подлинника» [1, с.6]. С.А. Сазонов утверждает, что ценной бумагой является «документ, удостоверяющий субъективные права ее владельца, при условии соблюдения обязательных реквизитов» [53, с.9]. Казахский ученый Ф.С. Карагусов в теоретическом определении ценной бумаги в качестве основного признака также указывает на неразрывность связи документа и выраженного в нем права. По его мнению, ценная бумага представляет собой «один из видов объектов гражданских прав, который в качестве особого способа документального (вещественного) подтверждения имущественных прав обеспечивает оборотоспособность этих прав в соответствии с правилами, специально установленными в отношении указанного вида объектов гражданских прав» [30].
Рассматриваемая нами точка зрения имеет широкое применение в нормативных актах. В § 965 Швейцарского Обязательственного Закона (далее – ШОЗ), в 1936 году впервые закрепившим понятие ценной бумаги установлено, что ценной бумагой «является всякий документ, с которым какое-либо право связано так, что оно без этого документа не может быть ни осуществлено, ни передано другому лицу» [25, с.204].
Можно обнаружить традиционную взаимосвязь между определением ценной бумаги в законодательстве стран германской подсистемы континентального права и стран СНГ. Эта связь проявилась в том, что определение, закрепленное ШОЗ, практически дословно воспроизводилось в п.1 ст.31 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. [49], а затем с небольшими изменениями это определение было включено в ст.189 Модельного ГК для государств – участников СНГ [10] (далее – Модельный ГК).
Модельный ГК (п.1 ст.189) определяет ценную бумагу как «документ, удостоверяющий с соблюдением установленной формы и обязательных реквизитов имущественные права, осуществление или передача которых возможны только при его предъявлении. С передачей ценной бумаги переходят все удостоверяемые ею права в совокупности». В свою очередь, положения ст.189 Модельного ГК без каких-либо изменений восприняты большинством национальных законодательств государств бывшего СССР. Эта норма дословно воспроизведена в ГК Армении [15] (ст.146), Беларуси [16] (ст.143), России [21] (ст.142), Таджикистана [19] (ст.157), Узбекистана [20] (ст.96), а также в гражданских кодексах Приднестровья [13] (п.1 ч.1 ст.154 ГК) и Абхазии [14] (п.1 ст.142).
Приведенное выше определение понятия «ценная бумага» оказало влияние и на законодательство государств, не использовавших Модельный ГК в качестве основы национального гражданского законодательства. Например, в праве Украины (п.1 ст.194 ГК Украины [22], ч.2 ст.163 Хозяйственного Кодекса [58], п.1 ст.3 Закона «О ценных бумагах и фондовом рынке» [46]) ценная бумага определяется как документ установленной формы с соответствующими реквизитами, который подтверждает денежное или иное имущественное право и обозначает взаимосвязь между лицом, которое его выпустило (выдало) и собственником, и предусматривает исполнение обязательств согласно с условиями его выпуска, а также возможность передачи прав, которые вытекают из этого документа, иным лицам.
Рассматриваемое нами определение ценной бумаги как документа, выражающего субъективные гражданские права, является, таким образом, достаточно устоявшимся и широко распространенным и в целом отвечающим обеспечению потребностей гражданского оборота. Об этом свидетельствует так же тот факт, что определений документарных ценных бумаг не подвергается существенной трансформации и в ст.142 Проекта федерального закона о внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации [51] (далее – Проект изменений и дополнений в ГК РФ), который трактует ценные бумаги как «соответствующие установленным законом требованиям документы, удостоверяющие обязательственные и иные права, осуществление или передача которых возможны только при их предъявлении».
Проведенный анализ показывает, что законодательство и правовая доктрина исследуемой группы государств исходит из того, что ценная бумага: 1) относится к числу особых объектов гражданского права; 2) определяет присущие ей свойства через свойства документа.
Но при этом весь комплекс проблем, возникающих в процессе правового регулирования выпуска и обращения ценных бумаг, не может быть разрешен при рассмотрении ценных бумаг исключительно как вещей – объектов гражданского права. В частности за рамками данной концепции остаются вопросы возникновения и реализации выраженных ценными бумагами субъективных гражданских прав. Решение этих проблем возможно только с учетом обязательственной природы прав, выраженных ценной бумагой, то есть признания за ценными бумагами не только свойств вещей, но и свойств обязательств. На этом базируется теория двойственной («двуединой») природы ценных бумаг. Одним из первых разработчиков этой теории был русский ученый XIX века Н.О. Нерсесов. Теория «двуединой» природы ценных бумаг состоит в том, что ценная бумага «представляет собой документ (вещь) с информацией об обязательственном праве. Вещная природа ценных бумаг способствует защите интересов ее кредиторов, обязательственно-правовая соответствует интересам их должников. Следовательно, разрешая вопросы, связанные с обращением ценных бумаг – сменой их кредиторов – необходимо руководствоваться нормами о вещных правах. При разрешении же вопросов о возникновении и прекращении прав по ценным бумагам руководством к действию должны становиться нормы обязательственного права» [4, с.10]. На двойственную природу ценных бумаг указывают и современные авторы. Например, Л.В. Щенникова рассматривает ценные бумаги как вещи особого рода: «В этом условном сочетании может быть выражена двойственная природа ценной бумаги: с одной стороны, обладающей материальной формой, с другой — выполняющей в гражданском обороте служебную роль не за счет нее, а за счет выраженного в ней права требования» [60, с.55].
На наш взгляд признание двойственной природы ценных бумаг может оказать влияние на определение их места в системе гражданского права. Примером этому может служить законодательство Азербайджана. ГК Азербайджана (ст.987.1) [11] с незначительными изменениями воспроизводит положения п.1 ст.189 Модельного ГК, устанавливая, что ценной бумагой является документ, «удостоверяющий с соблюдением установленной формы любое право, осуществление или передача которого возможны только при его предъявлении. С передачей ценной бумаги переходят все удостоверяемые ею права в совокупности». Но при этом ГК Азербайджана регулирует ценные бумаги в рамках обязательственного права. Как особый институт обязательственного права регулируются ценные бумаги и в ГК Грузии [12].
При таком подходе к определению места ценных бумаг в системе гражданского права возникает определенное противоречие. Ценная бумага, определяемая в национальных правовых системах и доктрине в качестве документа, удостоверяющего субъективные гражданские права, может быть отнесена действующим законодательством как к числу вещей, так и к числу обязательств. На наш взгляд противоречие между концепциями «ценная бумага – вещь» и «ценная бумага – обязательство» может быть разрешена применением теории «двуединой» природы ценных бумаг не только к их правой природе, но и к определению их места в системе гражданского права. Если законодательство трактует ценную бумагу в качестве особого объекта гражданского права, то на первый план будет выходить регулирование процесса их обращения. Если же институт ценных бумаг рассматривается в рамках обязательственного права, то основной целью законодателя является урегулирование порядка возникновения и прекращения прав по ценным бумагам.
Вторым подходом к определению правовой природы ценных бумаг в национальном законодательстве и доктрине является рассмотрение их в качестве совокупности имущественных прав. Например, по мнению Нгуен Киеу Занга следует отходить от традиционного понимания «эмиссионной ценной бумаги как «вещи материального мира» и рассматривать ее как имущественное право (совокупность имущественных прав), закрепленное в документарной или в бездокументарной форме» [35, с.7]. Д. В. Григорьев указывает на то, что «суть ценной бумаги как вещи имеет производный характер, основное и единственное назначение которой — быть носителем субъективных гражданских прав» [26, с.9].
В таком качестве ценная бумага определяется и в законодательстве ряда стран СНГ. Эта доктрина на практике находит воплощение в законодательстве Кыргызстана, которое исходит из того, что ценной бумагой является не только документ, но и «иной установленный законом способ фиксации прав, удостоверяющий с соблюдением установленной формы и обязательных реквизитов имущественные права» (п.1 ст. 37 ГК Кыргызстана [18]). Но наиболее ярко эту тенденция проявилась в праве Казахстана. Первоначально определение ценной бумаги в ГК Казахстана от 27 декабря 1994 г. [17] было аналогично п.1 ст.189 Модельного ГК. Но в соответствии с внесенными в 2003 г. изменениями [36] ценная бумага стала определяться как «совокупность определенных записей и других обозначений, удостоверяющих имущественные права» (п.1 ст.129 ГК Казахстана). Достаточным своеобразием отличается определение понятия «ценная бумага» в законодательстве Туркменистана. В п.1 ст.1 Закона «О ценных бумагах и фондовых биржах в Туркменистане» [45] установлено, что ценная бумага «имущественное право, удостоверяемое определенным документом и осуществляемое в порядке, указанном в таком документе». Таким образом, данное определение в качестве существенного признака называет лишь неразрывную связь имущественного права и документа и не указывает на свойства формализма и публичной достоверности. Из этого можно сделать вывод, что ценная бумага рассматривается прежде всего как «имущественное право». В данном случае ценную бумагу можно трактовать как институт обязательственного права.
Практическим последствием признания ценной бумаги совокупностью прав может являться изменение порядка подтверждения прав управомоченным лицом. Документом, подтверждающим права, в этом случае может выступать сертификат, который сам ценной бумагой не является. Выпуск сертификатов национальное законодательство связывает чаще всего с эмиссионными ценными бумагами. Например, ст.1 Закона Азербайджана «О ценных бумагах» [42] определяет, что сертификат эмиссионной ценной бумаги — это «документ, выпущенный эмитентом, или, по его поручению, соответствующим депозитарием и подтверждающий совокупное право на ценные бумаги, количество которых указано на сертификате. Владелец ценных бумаг имеет право на основании такого сертификата потребовать выполнения обязательств эмитента». Закона Кыргызстана «О рынке ценных бумаг» (ч.27 ст.2) [37] определяет сертификат как «документ, выдаваемый эмитентом и удостоверяющий совокупность прав на указанное в сертификате количество ценных бумаг. Владелец ценных бумаг имеет право требовать от эмитента исполнения его обязательств на основании такого сертификата». На аналогичном подходе к определению функций сертификата ценных бумаг строится законодательство Молдовы (ст.3 Закона «О рынке ценных бумаг» [38], ст.21-23 Закона «Об акционерных обществах» [47]).
Очевидно, что сертификат не имеет всех характеристик ценной бумаги-документа. В сертификате не существует неразрывной связи с выраженным ценной бумагой правом. То есть бездокументарная ценная бумага – совокупность прав, существующих в виде записи на счете, а документарная ценная бумага – совокупность прав закрепляемых сертификатом. Показательным является тот факт, что подобное определение документарной ценной бумаги применяется в ст.6 Модельного закона о рынке ценных бумаг [39] и законодательстве некоторых из тех стран, которые восприняли трактовку ценной бумаги, закрепленную Модельным ГК. Например, такое правило содержится в законах о рынке ценных бумаг России (ч.10 ст.2) [41] и Приднестровья (п.17 ст.2) [40]. Это, на наш взгляд, свидетельствует о дифференциации понятия ценная бумага в национальном законодательстве. Трактовка ценных бумаг как совокупности имущественных прав позволяет решить ряд теоретических вопросов, связанных с определением правовой природы бездокументарных ценных бумаг и характеристики прав на них.
Третий подход к определению ценных бумаг состоит в том, что их обобщающее легальное определение отсутствует, но законодатель закрепляет дефиниции их отдельных разновидностей. Более того законодательное закрепление обобщающего понятия ценной бумаги является для зарубежного права скорее исключением. По справедливому замечанию А.Ю. Бушева в подавляющем большинстве государств документы, квалифицируемые в отечественном праве как ценные бумаги «обычно классифицируются на относительно самостоятельные группы: оборотные (долговые) документы, товарораспорядительные документы, инвестиционные (эмиссионные) документы и (или) права и интересы» [8, с.3]. Подобный подход является традиционным для права ряда стран не только англо-американской, но и континентальной системы права. Например, Л. Эннекцерус, обосновывая необходимость регулирования ценных бумаг отдельными отраслями права, писал, что «имеется лишь небольшое число норм, которые одинаково касаются всех ценных бумаг» [61, с.26].
Необходимость отказа от обобщающего понятия ценной бумаги обосновывается и некоторыми отечественными исследователями. Например, А.В. Габов исходя из того, что все признаки, выделяемые законодательством и доктриной, не являются универсальными для ценных бумаг всех видов, предлагает сформулировать определение ценной бумаги «исходя из перечисления основных видов ценных бумаг в самом ГК, и указания на то, что ценными бумагами признаются иные права, в отношении которых в установленном законом порядке принято решение об их квалификации в качестве ценных бумаг» [9, с.12-13]. Сходных взглядов придерживается и Е.В. Агапеева, которая на основании многообразия видов и форм ценных бумаг предлагает в качестве определения ценной бумаги закрепить лишь то, что «форма фиксации не является неотъемлемым признаком ценной бумаги и имеет лишь значение для осуществления и защиты удостоверенного ценной бумагой права ее владельца. Ценная бумага независимо от носителя информации представляет собой ценность как титул прав, сосредоточение информации о наличии прав и их принадлежности. При этом требуется подготовить и принять специальные законы, посвященные отдельным видам ценных бумаг, в которых должны содержаться определения этих видов, исходя из особенностей экономического назначения» [2, с.9-10].
Универсальное определение ценной бумаги отсутствует и в законодательстве некоторых стран бывшего СССР. ГК Грузии содержит общие положения о ценных бумагах (гл.24 ст.911-929), но не закрепляет их легального определения. Главное внимание ГК Грузии уделяет особенностям исполнения обязательств, вытекающих из предъявительских, ордерных и именных ценных бумаг. Определение ценных бумаг в праве Грузии содержится в ст.2 Закона «О рынке ценных бумаг» [43], которая определяет ценные бумаги как «передаваемые финансовые инструменты и права, которые могут предлагаться публике в форме ценных бумаг капитала, долговых ценных бумаг, любой ценной бумаги, которая может конвертироваться в ценную бумагу, или которая предоставляет право подписываться на ценные бумаги или приобретать их, инвестиционные контракты, и другие инструменты и права, связанные с ценными бумагами». Указанное определение, испытывающее сильное влияние правовой доктрины стран англо-американской системы права также не имеет универсального характера и применяется лишь для нужд публичного оборота ценных бумаг.
Обобщающее определение ценной бумаги отсутствует и в праве Молдовы. Так, ст.1 Закона Молдовы «О рынке ценных бумаг» [38] определяет лишь эмиссионную ценную бумагу как «финансовый документ, удостоверяющий имущественные или неимущественные права одного лица относительно другого лица, которые не могут быть реализованы или переданы без представления этого документа и внесения соответствующей записи в реестр владельцев именных ценных бумаг, или в учетные документы номинального владельца этих бумаг». Обобщенного определения понятия ценной бумаги не содержится и в ГК Туркменистана.
По мнению автора, отказ от обобщенного законодательного закрепления понятия ценной бумаги может быть объяснено как объективными, так и субъективными причинами. Объективные причины имеют универсальный характер и оказывают влияние на развитие законодательства большинства стран мира, состоят в том что: 1) римское частное право, являющееся основой для большинства современных кодификаций, хотя и разработало некоторые положения, используемые в современной теории ценных бумаг, но не знало ни самого термина «ценная бумага», ни тем более его легального закрепления; 2) существует множество, часто взаимоисключающих друг друга, доктрин о гражданско-правовой сущности ценных бумаг, а законодатель, закрепляя положения об отдельных видах ценных бумаг, стремится уйти от научных дискуссий о правовой природе этого понятия, регулируя порядок выпуска и обращения акций, облигаций, векселей и т.п.
Субъективные причины обусловлены особенностями социально-экономического развития стран СНГ на современном этапе. К их числу можно отнести принятие наряду с гражданскими кодексами специальных законов определяющих понятие ценных бумаг и введение в гражданский оборот новых разновидностей ценных бумаг, без обеспечения их соответствия признакам ценной бумаги, закрепленных в гражданских кодексах.
Принятие наряду с гражданскими кодексами специальных законов определяющих понятие ценных бумаг приводит к тому, что зачастую даже при наличии легального обобщенного понятия ценной бумаги, содержащегося в гражданских кодексах происходит фактический отказ от его использования. Специальные законы принимались в разное время и не всегда полностью соответствуют действующим ГК. Например, согласно п.1 ст.3 Закона Армении «О рынке ценных бумаг» [44] помимо установленных ГК ценными бумагами считаются в том числе депозитарные расписки и документы, подтверждающие права на подписку или на приобретение ценных бумаг, доли в инвестиционных фондах или любые подобные документы, подтверждающие участие в последних, соглашение на распределение прибыли, а также документ, подтверждающий участие в таком соглашении, инструменты денежного рынка, производные инструменты, любое иное инвестиционное соглашение, принятое с целью привлечения капитала (средств), которое включает все свойства или часть свойств вышеупомянутых ценных бумаг. В этом определении ценная бумага лишается всех конститутивных признаков, указанных в п. 1 ст. 189 Модельного ГК и ст.146 ГК Армении, и становится лишь носителем функции документа – доказательства существования права. Таким образом, возникает ситуация, при которой специальный закон и гражданский кодекс содержат несовпадающие определения ценной бумаги. При этом дефиниция ценной бумаги, содержащаяся в ГК, размывается и происходит фактический отказ от ее обобщающегося определения.
Причиной фактического отказа от обобщающего понятия ценной бумаги может выступать и возникновение новых видов ценных бумаг, неизвестных ни дореволюционному законодательству, ни законодательству времен НЭПа. Этот процесс указывает на то, что высказываемое некоторыми авторами [33, с.8] предположение о стремлении современного гражданского законодательства к уменьшению числа ценных бумаг не находит подтверждения на практике. При этом национальное законодательство, вводя в оборот новые нетипичные разновидности ценных бумаг, зачастую считает достаточным лишь закрепить за подобными документами этот статус, не заботясь о соответствии их признакам ценной бумаги. Это в частности относится к так называемым производным ценным бумагам. На взгляд автора, введение в гражданский оборот таких нетипичных ценных бумаг является результатом заимствования правом стран СНГ правовых институтов свойственных странам англо-американской системы права. Это является частным проявлением тенденции сближения континентальной и англо-американской правовых систем, которая, по мнению некоторых ученых [48, с.14], идет с 50-х годов ХХ в.
Однако этот объективный процесс имеет и негативные проявления. Одним из таких проявлений, свойственным законодательству о ценных бумагах, является неопределенная гражданско-правовая природа вновь вводимых в оборот объектов. В этой связи возникает проблема разграничения ценных бумаг и иных документов. В науке высказывается мнение, что одна из главнейших проблем современной теории ценных бумаг заключается «в выработке критериев, по которым возможно ограничение собственно ценных бумаг от прочих документов, в первую очередь от «безымянных» документов и знаков» [33, с.19]. Например, возможность выпуска и обращения производных ценных бумаг закрепляется в национальном законодательстве нормативными актами разной юридической силы.
К числу наиболее важных тенденций развития законодательства о фондовом рынке всех стран бывшего СССР относится признание возможности существования бездокументарных (дематериализованных) ценных бумаг. Эта тенденция имеет универсальный характер и проявляется в законодательстве большинства стран мира. Впервые возможность «дематериализации» ценных бумаг была закреплена во Франции, в 1981 г. был принят закон о финансах [25, с.144]. Этот закон (ст.94-II) легализовал эмиссию акций и облигаций в безбумажной форме [5, с.13]. Процесс дематериализации ценных бумаг был вызван совокупностью объективных причин – развитием новых средств передачи информации, повсеместным распространением компьютерной техники, ростом объемов торговли ценными бумагами на бирже. Но в постсоветских странах на развитие этого процесса большое влияние оказали и причины субъективного характера. Например, в юридической литературе высказывается мнение о том, что на широкое распространение бездокументарных ценных бумаг в России повлиял процесс приватизации, сопровождавшийся «выпуском в обращение большого числа акций. При этом документарная форма выпуска акций изначально была связана с дополнительными сложностями для эмитента» [54, с.12]. Некоторые авторы указывают на ключевую роль экономических причин появления бездокументарных ценных бумаг. В случае с ними «нет необходимо¬сти выпускать дорогостоящие бланки ценных бумаг (сертификаты), что, в свою очередь, удешевляет, упрощает и ускоряет переход прав к новому обладателю» [6, с.9].
В настоящее время возможность выпуска бездокументарных ценных бумаг закрепляется в ст.194 Модельного ГК, национальными ГК Азербайджана (ст.996), Армении (ст.152), Беларуси (ст.150), Казахстана (ст.135), Кыргызстана (ст.39), Российской Федерации (ст.149), Таджикистана (ст.163), а также ГК Абхазии (ст.149) и Приднестровья (ст. 161). Кроме того, эта возможность признается национальным законодательством о рынке ценных бумаг и акционерных обществах. При этом отличия в легальных определениях бездокументарных ценных бумаг носят лишь технико-юридический характер.
В ч.1 ст.5 Модельного закона «О рынке ценных бумаг» установлено, что бездокументарными ценными бумагами являются именные ценные бумаги, права по которым удостоверяются записью на счете в реестре владельцев ценных бумаг либо записью на счете ценных бумаг у депозитария, выступающего в качестве номинального держателя. Данное определение практически дословно воспроизводится в законах Российской Федерации (ст.2) и Кыргызстана (ч.2 ст.2) о рынке ценных бумаг и в законах Азербайджана (ст.1) и Приднестровья (п.15 ст.2) о ценных бумагах.
В ст.996.1 ГК Азербайджана бездокументарная ценная бумага определяется как форма ценной бумаги, позволяющая определить владельца недокументарной ценной бумаги на основе записи, имеющейся в счете депо в депозитарии. В праве Казахстана (п.4 ст.1 Закона «О рынке ценных бумаг») закреплено, что бездокументарная ценная бумага — ценная бумага, выпущенная в бездокументарной форме (в виде совокупности электронных записей). В законодательстве Молдовы определяется, что нематериализованные именные ценные бумаги представляют собой «записи на лицевых счетах зарегистрированных лиц, в том числе выполненные на электронных носителях» (ч.2 ст.6 Закона «О рынке ценных бумаг»). Право Таджикистана (ч.4 ст.3 Закона «О ценных бумагах и фондовой бирже») закрепило, что бездокументарная форма выпуска ценных бумаг – форма выпуска, при которой «имущественные права на именные ценные бумаги фиксируются в специальном реестре (обычном или компьютеризированном)». Законодательство Узбекистана (ч.1 ст.4 Закона «О рынке ценных бумаг») устанавливает, что бездокументарные ценные бумаги выпускаются «в виде записей в учетных регистрах депозитария». В соответствии со ст.2 Закона Грузии «О рынке ценных бумаг» бездокументарная ценная бумага существует «как запись на счете в регистре ценных бумаг или центральном депозитарии независимо от имени выгодаприобретателя или номинального держателя ценных бумаг».
Сходное с вышеприведенными определение бездокументарных ценных бумаг закреплено в Проекте изменений и дополнений в ГК РФ. В ч.2 п.1 ст.142 Проекта установлено, что ценными бумагами признаются также обязательственные и иные права, закрепленные в решении о выпуске или ином акте лица, выпустившего или выдавшего ценные бумаги в соответствии с требованиями закона, осуществление и передача которых возможны только с соблюдением правил учета этих прав.
Анализ вышеприведенных определений приводит к выводу о том, что законодательство стран СНГ при определении бездокументарных ценных бумаг лишь фиксирует их внешние признаки и не раскрывает их правовой природы, в частности возможности применения к ним положений о документарных ценных бумаг.
За время существования бездокументраных ценных бумаг и юридическая наука не выработала единого мнения об их правовой природе. Определение правовой природы бездокументарных ценных бумаг имеет не только теоретическое, но и практическое значение. По мнению М.М. Агаркова, теория ценных бумаг не может быть сведена ни к юридическим конструкциям, объясняющим отдельные особенности ценных бумаг, ни к формулировке оторванных от практической цели института общих принципов. Он писал, что «в конечном итоге каждая юридическая проблема сводится к выявлению тех целей, которые поставлены тому или иному институту или действующим правопорядком (догматическая точка зрения), или же соображениями о желательных изменениях или дополнениях последнего (политико-правовая точка зрения)» [3, с.222-223]. При этом отсутствие разработанных теоретических обоснований юридической природы любого правового института влечет неопределенность содержания правоотношения и возникновение сложностей при реализации его участниками своих законных прав и интересов.
В связи с этим на наш взгляд нельзя согласиться с предложением о необходимости отказа от использования категорий бездокументарных и документарных ценных бумаг. Например, А.В. Габов, признавая основной проблемой бездокументарных бумаг несовершенство правовых средств защиты, указывает на то, что: «Основой для дискуссий о природе бездокументарных ценных бумаг является определение, которое базируется на признаках ценных бумаг. Исключение такого определения снимает основание для соответствующих дискуссий» [9, с.13-14]. Однако предлагаемое автором деление ценных бумаг на сертифицированные (ценные бумаги, для осуществления и передачи которых обязательна презентация материального носителя, на котором фиксируются права) и несертифицированные (ценные бумаги, права, удостоверенные которыми, исполняются в отношении лиц, учтенных организациями учетной системы) [9, с.13-14] так же не решает проблемы защиты прав владельцев ценных бумаг.
Все многообразие современных теорий объясняющих правовую природу бездокументарных ценных бумаг базируется на одной из следующих точек зрения: 1) бездокументарных ценных бумаг не существует, они представляют собой юридическую фикцию; 2) бездокументарных ценных бумаг не существует, они представляют собой лишь способ фиксации прав; 3) бездокументарная и документарная ценная бумага имеют лишь юридико-технические отличия, поскольку они представляют собой совокупность имущественных прав, закрепленных в особой форме.
Следует отметить, что каждая из этих теорий основывается на изучении легальных определений бездокументарных ценных бумаг и практики их применения. Но при этом они ограничиваются анализом лишь некоторых черт, присущих бездокументарным ценным бумагам и в силу этого они не могут дать их целостную характеристику.
На наш взгляд, бесспорно утверждение о том, что бездокументарные ценные бумаги представляют собой юридическую фикцию. Например, Л. Ефимова справедливо указывает, что «при отсутствии соответствующего законодательства запись на счете сама по себе ничего не выражает, однако закон предписывает, чтобы все сделки с ними осуществлялись бы как с наличными ценными бумагами» [29, с.48]. И.Н. Бутина, исследуя природу бездокументарных акций, также обосновывает необходимость использования приема юридической фикции. Ею подчеркивается, что «фиктивна не сама акция как объект гражданского права, сознательно игнорируется лишь различие между этим объектом и документарной ценной бумагой» [7, с.7].
Некоторые исследователи фактически признают фиктивную природу бездокументарных ценных бумаг, обращая внимание на то, что использование такого термина является не более чем данью традиции. Например, по мнению Р.К. Ходыкина «по поводу бездокументарных ценных бумаг не может сложиться никаких вещно-правовых отношений, не работают здесь и классические подходы, различающие «право на бумагу» и «право из бумаги», поскольку первое носит обязательственно-правовой, а не вещно-правовой характер. По поводу этого своеобразного объекта гражданских прав складываются обязательственно-правовые отношения» [57, с.84-87].
Однако, по нашему мнению, объявление бездокументарной ценной бумаги фикцией является не объяснением ее правовой природы, а лишь констатаций факта.
Во-первых, в юридической науке существует мнение, что классическая конструкция ценной бумаги, как документа выражающего субъективные гражданские права, также является не более чем юридической фикцией. Например, по мнению М.М. Агаркова, зависимость между бумагой и соответствующим правом, овеществление права в бумаге является не более чем образным выражением «порой весьма удобном при обособлении ценных бумаг, но ни в коей степени не обладающем той степенью точности, которая необходима в юридических построениях» [3, с.178]. С этим соглашаются и современные авторы, придерживающиеся взгляда на бездокументарные ценные бумаги как юридическую фикцию. Например, И.Н. Бутина делает вывод, что распространение вещного режима в отношении классической ценной бумаги посредством использования документа также является «не более чем юридико-техническим приемом» [7, с.7]. Однако фиктивная связь документа и выраженного в нем права является в соответствии с требованиями ст.140 Модельного ГК и соответствующих статей национальных ГК конститутивным признаком ценной бумаги. Следовательно, признание бездокументарных ценных бумаг юридическими фикциями само по себе не способно объяснить их правовую природу, поскольку это не может служить отличием их от документарных ценных бумаг.
Во-вторых, бездокументарная ценная бумага, являясь юридической фикцией, выступает экономической и социальной реальностью, признанной правоприменительной практикой. Такое признание было вызвано существованием объективных потребностей гражданского оборота, что, в свою очередь, требует четкого определения места бездокументарных ценных бумаг в системе объектов гражданского права. Однако одно лишь признание бездокументарной ценной бумаги фикцией не способно решить этой задачи. Например, это не может дать ответ на вопрос о способах защиты прав их владельцев.
В третьих, само понятие юридической фикции является обобщающим, поскольку ее использование может преследовать различные цели. Например, по мнению Е. А. Джазояна целями использования фикций может выступать «приравнивание (распространение правового режима); совершенствование структуры фактических составов; изменение имущественно-правового положения лица; признание несуществующего существующим (или наоборот); искусственное конструирование субъекта гражданского права» [27, с.8]. Следовательно, определение бездокументарной ценной бумаги как юридической фикции является не полным без проведения анализа ее функций в таком качестве.
Сущность следующей точки зрения на бездокументарные ценные бумаги состоит в том, что они представляют собой лишь способ фиксации прав. Одним из первых в отечественной правовой науке эту точку зрения высказал Е. А. Суханов, который писал, что бездокументарные ценные бумаги не являются ценными бумагами в прямом смысле слова, а представляют собой лишь способ фиксации имущественных прав [53, с.94-95].
Сторонники этой точки зрения указывают на отсутствие какого-либо сходства между документарными и бездокументарными ценными бумагами. В работах Е.Ю. Трегубенко [56, с.6] и Б.В. Чувакова [59, с.5-6] обосновывается мнение о том, что бездокументарные и документарные ценные бумаги не могут быть приравнены, поскольку присущие ценной бумаге признаки (воплощение в бумаге определенного субъективного гражданского права и необходимость предъявления бумаги для его осуществления) отсутствуют у бездокументарных ценных бумаг. К сторонникам указанной концепции можно отнести и Ф.С. Карагусова, по мнению которого бездокументарные ценные бумаги «представляют собой удостоверяемые особыми формами самостоятельные категории имущественных прав. Попытки же идентифицировать бездокументарные ценные бумаги в качестве формы бесперспективны с позиций правового регулирования обращения ценных бумаг» [30]. Е.В. Агапеева, обосновывая некорректность термина «ценная бумага» в отношении электронного документа, указывает на наличие у него «функции фиксации юридических фактов» [2, с.10].
На наш взгляд, указание на бездокументарную ценную бумагу как на способ фиксации прав является лишь достаточно точным описанием ее внешних признаков. Однако, само по себе признание бездокументарной ценной бумаги способом фиксации прав не может объяснить правовой природы данного правового института, поскольку слово «фиксировать» означает «закреплять». Следовательно, при помощи бездокументарных ценных бумаг происходит закрепление субъективных гражданских прав. Однако то, что закрепляет какую-либо информацию, является юридическим документом. Нам представляется справедливой точка зрения С.Е. Долгаева о том, что «дуализм ценных бумаг относителен, так как элементы материального воплощения прав присутствуют и в случае с бездокументарными ценными бумагами, а легальному определению понятия «документ» соответствуют электронные (магнитные) носители информации; закон же не определяет ценную бумагу как «бумагу» [28, с.7]. Таким образом, признание бездокументарной ценной бумаги способом фиксации прав ставит задачу ее характеристики как юридического документа.
Ряд исследователей исходят из того, что бездокументарная ценная бумага – это совокупность прав удостоверяемых ею и закрепленных в особой форме. Эта точка зрения базируется на том, что не следует искать различия в документарных и бездокументарных бумагах, а необходимо найти те общие черты, которые позволят их отождествить. Такими общими чертами выступают: 1) права, выражаемые документарными и бездокументарными ценными бумагами. Например, Д.В. Мурзин высказал мнение, что «единственным признаком, связывающим обычную и бездокументарную ценную бумагу, является имущественное право, удостоверенное ценной бумагой» [33, с.9]; 2) необходимость фиксации прав, способ осуществления которой в отношении документарных и бездокументарных ценных бумаг имеет лишь юридико-технические отличия.
Такая точка зрения на правовую природу бездокументарных ценных бумаг получила в настоящее время широкое распространение. Например, по мнению А.А. Петрова различия в удостоверении документарных и бездокументарных ценных бумаг сводятся к разнице в техническом осуществлении закрепленных в ценной бумаге прав. На основании этого ценная бумага определяется в качестве «неделимой совокупности имущественных прав, удостоверенных либо установленной формой с обязательным соблюдением реквизитов, необходимых для реализации или передачи прав по ценной бумаге, либо фиксацией указанной совокупности прав в специальном реестре (обычном или компьютеризированном)» [50, с.5]. На наш взгляд, к числу приверженцев рассматриваемой точки зрения относится и Ж.В. Коршунова. В результате анализа бездокументарных ценных бумаг она пришла к выводу о том, что «субстанцией электронной (безбумажной) ценной бумаги является воплощенное в ней субъективное гражданское право (ее ценность), а ее материальный носитель — электронная система учета прав на ценные бумаги, фиксирующая информацию о праве, — выступает ее пространственной границей; назначение электронной (безбумажной) ценной бумаги, как и традиционной, заключается в реализации удостоверенных ею прав» [31, с.8]. По мнению Е.Н. Решетиной не существует существенной разницы между документарными и бездокументарными ценными бумагами, поскольку «ценная бумага — это объект особого права собственности, выраженный в документарной или бездокументарной форме, форма выражения которого определяется юридической природой, зависящей от вида ценных бумаг, предоставляющий соответствующему субъекту права имущественные и неимущественные права» [52, с.8-9]. Д.В. Григорьев указывает на то, что бездокументарные ценные бумаги являются оболочкой воплощенных в них прав. По этому «классические документарные ценные бумаги и бездокументарные ценные бумаги являются лишь формой выраженных в них имущественных и неимущественных прав, идентичных по своему содержанию, следовательно, юридическая природа ценных бумаг — как документарных, так и бездокументарных — должна признаваться одинаковой» [26, с.9]. По мнению указанного автора, распространение на бездокументарных ценных бумаг режима классических ценных бумаг может быть объяснено тем, что, «во-первых, они закрепляют определенные имущественные права, принадлежащие их владельцам; во-вторых, им присущи определенные реквизиты, присваиваемые им при государственной регистрации выпусков эмиссионных ценных бумаг; в-третьих, права, закрепленные бездокументарными ценными бумагами, осуществляются посредством предъявления соответствующего доказательственного документа (выписки из реестра, выписки со счета депо, сертификата и т.п.), свидетельствующего о принадлежности бездокументарных ценных бумаг данному лицу и о закреплении прав этого лица в системе учета таких прав» [26, с.9].
На сходство конструкции документарной и бездокументарной ценной бумаги указывает и А.А. Кукушкин. По его мнению «документарная природа фиксации прав не меняется при учете прав, удостоверяемых ценными бумагами, записями на лицевых счетах у держателя реестра или в случае учета прав на ценные бумаги в депозитарии записями по счетам депо в депозитариях» [32, с.8]. По мнению А.Ю. Никифорова бездокументарные ценные бумаги сохранили правовой режим, свойственный документарным ценным бумагам: «Правовую основу отношений, связанных с реализацией прав, зафиксированных в бездокументарной форме («права из бумаги»), составляют нормы обязательственного и корпоративного права, а к отношениям, в которых бездокументарные ценные бумаги выступают как объекты гражданских прав («права на бумагу»), должны применяться нормы вещного права» [34, с.5].
Приведенные выше взгляды о сходстве классических и бездокументарных ценных бумаг основываются на нормах действующего законодательства, которое распространяет на безбумажные ценные бумаги режим документарных. Кроме того, подобная точка зрения направлена на обеспечения единства и устойчивости гражданского оборота. Но главным недостатком, присущим данной концепции является то, что указание лишь на юридико-технические отличия документа как способа фиксации прав в классической и бездокументарной ценной бумаге является недостаточным для определения их правовой природы. Существование таких отличий представляется очевидным. Необходимо, на наш взгляд, провести анализ того, какие функции документа, как способа существования классической ценной бумаги могут быть свойственны бездокументарным ценным бумагам. Кроме того недостаточно лишь указать на то, что документарные и бездокументарные ценные бумаги выражают совокупность прав. На наш взгляд, необходимо также исследовать сходство и отличие в порядке реализации и защиты такой совокупности прав в случае с документарной и бездокументарной ценной бумагой.
Обобщая все вышеизложенное, необходимо отметить, что все приведенные выше взгляды на правовую природу бездокументарных ценных бумаг достаточно обоснованы, но не могут претендовать на полноту и всесторонность, поскольку они базируются на анализе лишь отдельных их признаков. На наш взгляд, при решении этого вопроса следует исходить из того, что на бездокументарные ценные бумаги действующим законодательством распространяется режим ценных бумаг. Следовательно, необходимо провести сравнение их признаков с признаками документарных ценных бумаг, признаваемыми законодательством и правоприменительной практикой.
Анализ приведенных выше легальных и доктринальных определений бездокументарных ценных бумаг позволяют выделить те базисные черты, на которых может основываться исследование их правовой природы. Бездокументарная ценная бумага – совокупность прав требования, к которым для обеспечения единства и устойчивости гражданского оборота могут применяться отдельные положения об объектах права собственности форма фиксации таких обязательственных прав может обладать некоторыми характеристиками документарных ценных бумаг. Следовательно, и в документарной, и в бездокументарной ценной бумаге имеются черты двойственной правовой природы. Но если в отношении документарных ценных бумаг за объектами права собственности признаются отдельные черты обязательств, то в отношении бездокументарных ценных бумаг на зафиксированные права требования распространяется режим вещных прав.
|